Слово о Шафаревиче

На излете советской эры было три великих диссидента: Сахаров, Солженицын и Шафаревич. Академик Сахаров стал непререкаемым лидером демократического направления, амулетом свободомыслия и либерализма, его именем назвали проспект, на котором недавно собирались "оранжисты".
Солженицын не сразу вернулся в Россию, а выжидал, чем кончится августовский переворот девяносто первого года. Затем сел на поезд во Владивостоке и триумфально двинулся через всю Россию. Его встречали хлебом-солью и венчали на пост великого писателя. В этом, почти непререкаемом, качестве он прожил последние годы своей жизни.
А Игорь Шафаревич снискал иную долю. Он был окружён плотным облаком тьмы. Официальная пропаганда, господствующие либералы не замечали его или именовали, как и Распутина с Бондаревым, фашистом. Эти ненависть, неприятие, по-видимому, объясняются тем, что Шафаревич атаковал не просто советский строй, а глубинные, враждебные его духу смыслы.
Он сформулировал концепцию "русофобии" как настроения, господствующего в России с конца XIX столетия. Обвинил в русофобии целые пласты современного и "минувших дней" либерализма, говоря, что через это мощное воздействие, через неприятие всего русского — истории, литературы, менталитета — осуществляется подавление и уничтожение великого народа.
Одновременно с этим он продолжал разрабатывать теорию "малого народа", который, оседлав малоподвижное большинство, угнетает его. Эти концепции сделали Игоря Ростиславовича неприемлемым для победившего либерально-демократического направления.
Двадцать лет он и его идеологические концепции оставались вне официального информационного поля. Но все эти годы Шафаревич был несомненным интеллектуальным лидером национально-патриотического движения. Его академический аналитический ум мог сформулировать мысли и чувства, которые людские массы несли в своём сердце, но не могли выразить в концептуально безупречной форме. Шафаревич был кумиром патриотических вечеров. Когда он выходил на сцену и спокойно излагал свои взгляды, зал вскакивал, восторженно аплодируя ему.
Помню, как Шафаревич поехал в группе русских писателей в воюющее Приднестровье. Как изумлённо смотрели на него в окопах защитники республики, и, видимо, так же удивлённо взирали с другой стороны Днестра молдавские и румынские снайперы.
Концепции Игоря Ростиславовича актуальны, живы и плодотворны и в наше время. Его взгляды гораздо шире, а суждения глубже, чем многим кажется на первый взгляд.
Когда он говорил о "малом" и "большом" народах, речь шла не только о евреях и русских. Сегодня агрессия гомосексуального меньшинства стремительно завоёвывает мир, подчиняет своему влиянию человечество. Создаётся ощущение, что мы — накануне гомосексуальной диктатуры. Это организованное, оснащённое современными гуманитарными технологиями меньшинство обладает влиятельным лобби в политике, культуре, информационной сфере. Оно предлагает миру свой вариант существования. И мир, корчась, вопя и страдая, подчиняется давлению этого "малого народа".
Дорогой Игорь Ростиславович, мы любим Вас, дорожим Вашим присутствием в нашей среде. Однажды, в день моего рождения, вы подарили мне бронзовый литой крест, и он украшает мой семейный иконостас.
Игорь Ростиславович, несите свой сияющий крест так же высоко, гордо и непреклонно, как вы делали все эти грандиозные, наполненные русским страданием и русским пафосом, годы.